Работы м хайдеггера. Философия М. Сочинения М. Хайдеггера

Мартин Хайдеггер родился 26 сентября 1889 года в городке Мескирхе (в 80 км к югу от Штутгарта) в небогатой католической семье. Его отец, Фридрих Хайдеггер, был ремесленником и низшим церковнослужителем в костеле св. Мартина, а мать Иоганна Кемпф - крестьянкой. Он учился в гимназиях в Констанце (с 1903 года) и Фрайбурге (с 1906 года). Осенью 1909 года Мартин должен был принять монашеский постриг в иезуитском монастыре, но болезнь сердца изменила его решение.

В 1909 году Мартин поступил на теологический факультет Фрайбургского университета. Штудировал Святые книги и книги Отцов и учителей Церкви. В 1911 году происходит переворот в сознании Мартина, он остывает к религии и переходит на философский факультет, который заканчивает в 1915 году. Для совершенствования знаний он защищает две диссертации - «Учение о суждении в психологизме» (1913 год) и «Учение Дунса Скотта о категориях и значении» (1915 год). После начала Первой мировой войны, в октябре 1914 года, Хайдеггера призывают в армию. Вследствие болезни сердца, и неврастении его не допускают к боевым действиям, и он проходил службу в тылу ополченцем-ландштурмистом.

После увольнения в запас в 1915 году, Мартин Хайдеггер работает приват-доцентом на теологическом факультете Фрайбургского университета, где читает курс «Основные линии античной и схоластической философии». Здесь он увлекся феноменологией Гуссерля, которой затем посвятил много своих работ. В марте 1917 года Хайдеггер женится на прусской лютеранке Эльфриде Петри - студентке-психологе 1915/1916 года обучения, а в 1919 году у них рождается сын Йорг.

Охлаждение Хайдеггера к католической теологии способствовало тому, что в 1922 году он переводится в Марбургский университет. За годы работы в Марбурге, Хайдеггер становится известным преподавателем, философом-новатором, любимцем студентов, и не только философского факультета. В 1927 году Хайдеггер выпускает книгу «Бытие и время», ставшую знаменитой. К этому периоду относятся такие его труды, как «Кант и проблема метафизики», «Что такое метафизика», «О сущности основания» и другие.

В 1928 году Хайдеггер возвращается во Фрайбург и занимает философскую кафедру вместо ушедшего в отставку Гуссерля. В апреле 1933 года, после прихода к власти нацистов, Хайдеггер становится ректором Фрайбургского университета. В мае этого же года он вступает в национал-социалистическую партию НСДАП, и принимает активное участие в политической деятельности вуза и города.

Как ректор университета, Хайдеггер запомнился своей политической речью, произнесенной во Фрайбургском университете перед преподавателями и студентами, направленной на интеграцию университета в нацистское государство. Она была наполнена фашистской риторикой, и призывала всех к порядку. Вот несколько фрагментов из его выступления:

«Он [университет] должен быть интегрирован в национальную общность и слиться с государством...»;

«До настоящего момента исследования и обучение в университетах ведутся так же, как они велись на протяжении десятилетий... Исследования вышли из-под контроля, и скрывают свою неуверенность за идеей международного научного и академического прогресса. Обучение стало бесцельным и спряталось за экзаменационными требованиями»;

«Против такого положения вещей надо вести жестокую борьбу в духе национал-социализма, и нельзя допустить, чтобы этот дух был уничтожен гуманистическими, христианскими идеями, которые подавляют его бескомпромиссность...»;

«Обучение в университете вновь должно стать делом риска, а не убежищем для трусости. Кто не выживет в бою, останется лежать там, где его сразили. Эта новая смелость должна сопровождаться упорством, ведь борьба за институты, где будут учиться наши лидеры, потребует долгого времени. Эту борьбу поведут силы нового Рейха, который станет реальностью благодаря канцлеру Гитлеру. Эту борьбу должна повести суровая раса, не думающая о себе, раса, которая живет постоянными испытаниями и которая устремлена к выбранной цели. Это борьба, которая определит тех, кто станут учителями и лидерами в университете» .

Выступление Хайдеггера обнародовал Виктор Фариас, его ученик, изгнанный из университета по национальному признаку. В 1987 году он выпустил книгу «Хайдеггер и фашизм», ставшей сенсацией. Более десяти лет он изучал документы, имеющие отношение к политической деятельности Хайдеггера за период с 1933 по 1945 годы.

Работая ректором университета, Хайдеггер уволил многих профессоров и преподавателей философии, в основном еврейской национальности, чем подавал пример другим университетам. Это привело к тому, что в 1937 году немецкие национал-социалисты, при молчаливом согласии Мартина Хайдеггера, уволят его друга, профессора Карла Ясперса из Гельдербергского университета, как «ненадежного воспитателя молодежи, идейного врага Рейха и как мужа еврейки». Хайдеггер знал об увольнении друга, но абсолютно ничего не сделал, чтобы защитить его. С этого времени всемирно известный философ Карл Ясперс, станет безработным. Лишь в 1948 году Базельский университет наберется смелости и пригласит Ясперса занять философскую кафедру, где он проработал профессором до 1961 года.

Однако жизнь распорядится так, что до своей смерти, (1969 год), Ясперс не встретится с бывшим другом, не простит ему предательства гуманистическим традициям науки, во имя его фашистских идеалов. После войны, в 1945 году, когда нависла угроза над Мартином Хайдеггером, как пропагандистом Третьего рейха (стоял вопрос о конфискации его имущества и библиотеки), Комиссия по денацификации при Фрайбургском университете, обратилась к Ясперсу дать на Хайдеггера характеристику. Карл долго колебался и раздумывал, но, преодолев сомнения, в своем Заключении высоко оценил квалификацию бывшего товарища и его глубокие знания философии, в тоже время обвинив Хайдеггера в антисемитских настроениях и посчитал, что допускать его до воспитания молодежи преждевременно - это будет большой ошибкой.

Определенное влияние на решение Ясперса оказала Ханна Аренд, бывшая подруга и ученица Мартина, выпускница Гейдельбергского университета. Он простил своему товарищу национал-социалистическое прошлое, и даже пожелал восстановить дружбу. По этой причине, в январе 1949 года, Карл Ясперс написал ректору Фрайбургского университета Герду Телленбаху письмо, в котором были такие строки: «Благодаря своим заслугам в философии, профессор Мартин Хайдеггер признан во всем мире, как один из крупнейших философов современности. В Германии нет никого, кто бы мог его превзойти. Его философствование, почти сокрытое, связанное с глубочайшими вопросами, лишь косвенно распознаваемое в философском скудном мире, пожалуй, делает его единственной в своем роде фигурой» .

Мартин Хайдеггер вышел «сухим из воды»

Некоторые западные историки, такие как Алекс Стайнер, Виктор Фариас, Жан-Франсуа Лиотар, Клаудиа Кунц и другие стремятся переубедить нас, что Мартин Хайдеггер не «божья коровка», а настоящий фашист, которому место не в университете, а в тюрьме, и правосудие в этом окончательно не разобралось. Историки приводят многочисленные доказательства своей правоты. Стайнер, например, утверждает, что Хайдеггер, долгое время дружил с человеком по имени Ойген Фишер. В годы правления фашистов Фишер был одним из главных сторонников расового законодательства.

Он возглавлял Институт расовой гигиены, пропагандирующий нацистскую расовую теорию. Одним из «специалистов» этого Института был печально знаменитым садист доктор Йозеф Мендле. Сам Фишер был интеллектуальным разработчиком нацистского «конечного решения». Хайдеггер поддерживал тесные связи с Фишером до 1960 года, о чем свидетельствует его новогодняя открытка, сохранившаяся в его личном архиве. Стайнер считает, что Хайдеггер мог знать о фашистских планах геноцида на самой ранней стадии, но умолчал об этом.

Стайнер выдвигает претензию, что Хайдеггер ни после войны, ни в мирное время не отрекся от своей приязни национал-фашизму, не осудил своего прошлого, не покаялся и не попросил прощения у тех, кого незаконно уволили из университетов за свои убеждения, в том числе и Карла Ясперса, Германа Штаудингера, Эдуарда Баумгартера, доктора Фогеля, Макса Мюлера, включая учителя Хайдеггера Эдмунта Гуссерля. Хайдеггер действительно не сделал этого, а лишь вспоминал о них в своей лекции, посвященной Холокосту, причем в унизительном значении. Однако фактов, чтобы обвинить напрямую Хайдеггера в сотрудничестве с фашизмом, набралось не так много - здесь, скорее, вопрос стоял больше в нравственной плоскости, чем в правовой.

К других материалам о принадлежности Хайдеггера к нацистам, можно отнести воспоминания его ученика Карла Лёвита, под названием «Окказиональная решимость К. Шмидта» . Но и они построены исключительно на речи профессора Хайдеггера, ректора Фрайбургского университета перед студентами и преподавателями в 1933 году. В названной работе есть лишь факты неприязненного отношения Хайдеггера к лицам еврейской национальности - профессорам, студентам и аспирантам - и призыв к самодисциплине и «новому» порядку. Следовательно, приведенные факты носят скорее эмоциональный характер, чем уголовный, и не годятся для открытия уголовного дела.

Но все эти мнения о прошлом Хайдеггера были потом, а пока в марте 1949 года Комиссия по денацификации дала свой положительный отзыв на Хайдеггера и освободила его от принудительных мер, назвав «попутчиком» национал-социализма. После чего Ученый совет университета большинством голосов проголосовал за то, чтобы рекомендовать Министерству образования восстановить Хайдеггера в правах профессора-пенсионера и снять с него запрет на преподавание. Лишь в 1951/52 годах Хайдеггеру было дозволено прочитать первый послевоенный курс. Его допустили к работе и даже назначили приличную пенсию. У обвинителей не было никаких доказательств, чтобы неопровержимо засвидетельствовать прямые связи философа с фашистами и их партией. Никто из его жертв, если такие были, или их родственники, не предъявили ни Хайдеггеру, ни государственным органам претензии в отношении его фашистского прошлого. Всё оставили, как есть. Хайдеггер слишком много значил для Запада, чтобы ущемлять его в правах и преследовать, даже в том случае, если его поступки выходили за рамки установленных в послевоенной Германии норм. Как говорится, великим прощается всё. Освобожденный от преследования, Хайдеггер продолжал занимать профессорскую кафедру и читать свои лекции многие годы.

Но есть и другая точка зрения на «дело Хайдеггера», защитником которой выступает современный российский философ Александр Дугин. Он говорит о том, что в 30-е и 40-е годы Хайдеггер открыто критиковал те идеи национал-социализма, которые с точки зрения его философии, считались ошибочными, и приводит доказательства. Дугин говорит, что Хайдеггер жестко выступал против идеи нацистских понятий «мировоззрения», «ценностей», «тотальности», «политической науки», считая их выражением современного нигилизма, против которого «истинный» национал-социализм должен был бороться. В книге «Введение в метафизику» Хайдеггер пишет: «То, что сегодня вброшено на рынок в форме философии национал-социализма, не имеет никакого отношения к истине и величию этого движения (то есть с осмыслением связей и соответствий между современным человеком и планетарно детерминированной техникой) и ловит рыбку в мутной воде «ценностей» и «тотальностей» .

Тем не менее, в мировоззрении Хайдеггера произошли большие изменения. В 1947 году он публикует «Письмо о гуманизме», в котором проводит четкую линию отрыва от нацистских ценностей и становится сторонником нового учения - экзистенциализма и новоевропейского гуманизма. Его работы послевоенного периода вошли в сборники «Лесные тропы» (1950), «Доклады и статьи» (1954), «Тождество и различие» (1957), «На пути к языку» (1959) и другие. Вышли курсы его лекций «Что такое мышление?» (1954), двухтомник «Ницше» (1961), «Время и Бытие. Статьи и выступления» (1993, 2007) и многие другие. Как видим, его работы выходят регулярно, причем неплохими тиражами и не залеживаются в книжных магазинах, в том числе и российских, они востребованы и актуальны.

Умер Мартин Хайдеггер в 1976 году в возрасте 86 лет. Незадолго до смерти ему присвоили звание Почетного жителя Мескирха, его родного города, в котором философ родился, умер и похоронен.

По количеству изданных трудов Мартина Хайдеггера, статей и книг о нем Россия занимает второе место в мире. Первое принадлежит Германии, родине философа.

Философия Мартина Хайдеггера

Считается, что стержнем философии Мартина Хайдеггера является его книга «Бытие и время» (1927), сконцентрировавшая его главную философскую мысль на таких понятиях как Бытие, Время и Dasein. В книге Хайдеггер видит свою миссию в том, чтобы подвести итог всей западноевропейской философской традиции. В ней передано последнее достижение мысли, что можно было выразить на «Вечернем языке» философа, потому что его язык, это не язык Хайдеггера, как метко заметил А. Дугин, а финальный аккорд всего западноевропейского языка, его мышления. Хайдеггер и его философия - не частный случай - это судьба, Рок, в смысле исполнения Пророченного. По словам немецкого философа, в начале языка лежит поэма, а по мысли Дугина, в конце языка - лежит философия Хайдеггера.

Философия Хайдеггера построена на соединении двух фундаментальных посылок мыслителя: его личном опыте как философа, жителя лесов и полей, и его мышлении.

Первое. На протяжении более чем 2000-летней истории философия уделяла внимание всему, что имеет характеристику «быть» в этом мире и самому миру, но забыла напомнить, что это значит. В этом и состоит главный «бытийный вопрос» Хайдеггера, проходящий красной нитью через все его труды. Основным источником, повлиявшим на трактовку этого вопроса, были труды Франца Брентано (1838-1917), австрийского философа и психолога, провозвестника феноменологии и некоторых идей аналитической философии. Брентано наиболее известен вкладом в философию психологии, в частности, ввел понятие интенциональности в современную философию и внес значительный вклад в различные направления философии - этику, логику, историю философии и другие. Брентано писал об использовании Аристотелем различных по смыслу понятий бытия. Хайдеггер требует от Западной философии проследить все этапы становления Бытия, от зарождения до расцвета и называет такой процесс - «деструкцией» истории философии.

Второе. На философию Хайдеггера оказали влияние феноменологические труды Э. Гуссерля (1859-1938), с его идеалом строгой науки и освобождением философии от случайных предпосылок. Сюда относится радикальная автономия и ответственность философствующего и чудо субъективности. Гуссерль опирался на философию, способную восстановить утраченную связь с человеком, его жизнью и судьбоносными проблемами. Для него главным в философии были опыт и смысл. Он писал, что истинный философ должен быть свободным и преданным делу философии, и сущностная природа этой науки состоит в её радикальной автономии. Отсюда его внимание к субъективности, неустранимому и фундаментальному миру сознания, понимающего собственное бытие и бытие других. Вывод его таков: философия должна заниматься не своей историей, а опытом, его исследованием и описанием. Гуссерль трактовал сознание интенциально, как направленное на что-то, имеющее глубокий смысл.

Хайдеггер мыслил по-иному. Для него опыт «уже» имеет место в мире и бытие, то есть - право на существование. Он расшифровал его по-своему, и назвал сознание «заботой», способной придавать человеку живительную энергию. Следовательно, структуру человеческого бытия, в его единстве и значении, Хайдеггер определяет как «заботу», состоящую из трех компонентов: «бытия-в-мире», «забегания вперед» и «бытия-при-внутримировом-сущем».

«Забота» - стержень всей Хайдеггеровской «экзистенциальной аналитики», так она обозначается в «Бытие и время». Он считал, что для описания опыта, нужно опираться на сознание и здравый смысл. Для этого он применяет понятие «Dasein», для которого бытие становится и вопросом, и ответом. В «Бытие и время» Хайдеггер критикует метафизический характер традиционных путей описания человеческой экзистенции, хотя не предлагая свой - понятный и верный. Это - «рациональное животное», личность, человек, душа, дух или субъект. Его Dasein не решает всех поставленных философом проблем. Понятие не становится основанием для новой «философской антропологии», и понимается как условие возможности чего-либо похожего на «философскую антропологию».

Dasein, по Хайдеггеру, - «забота», она находит себя заброшенным в мире вещей и Других, и покоряется неотвратимости собственной смерти. Необходимостью для Dasein - принять эту возможность, ответственность за собственную экзистенцию, что является фундаментом для достижения аутентичности и избегания «вульгарной» жестокой временности и публичной жизни.

Единство этих двух мыслей в том, что обе они непосредственно связаны со временем. Dasein заброшено в уже существующий мир, что означает не только временной характер бытия, но и влечет за собой возможность использования уже устоявшейся терминологии Западной философии. Для Хайдеггера, в отличие от Гуссерля, философская терминология не может быть оторвана от истории использования этой терминологии, и должна соответствовать понятиям Бытия, поэтому истинная философия должна глубже применять в познании язык и его значение.

Хайдеггеровская философия охватывает большой спектр философских проблем, но должны сказать, что она не несет никакой ответственности перед миром за свою субъективность, оторванность от жгучих проблем Бытия и человека. Несмотря на то, что философ часто высказывается о человеке, его сущности и назначении, мы не встретим в его философии того, чтобы там говорилось о проблемах людей. Для него человек - скорее абстрактная сущность, без души и сердца, без бед и страданий. Вот потому так профессионально, так изощренно он сторонится христианской религии, которая хоть и метафизически, но все же занимается человеком и его проблемами, тогда как философия Хайдеггера лишь очерчивала круг проблем не вникая в них. Из современных философов лишь один А. Дугин профессионально разобрал труды Хайдеггера и описал его философию в своих книгах.

Мартин Хайдеггер. «Письмо о гуманизме»

Статья Хайдеггера «Письмо о гуманизме» - философская работа, написанная в 1946 году и опубликованная в 1957 году. Это был ответ французскому философу Ж. П. Сартру на его брошюру «Экзистенциализм - это гуманизм». В ней Хайдеггер проясняет свою позицию по таким вопросам, как бытие, сущее, язык, мысль, субъект, объект и многим другим, и в тоже время критикует европейский гуманизм, утративший в годы войны свою главную роль. Как всегда в таких случаях, Хайдеггер начинает с любимого Бытия, которое есть в мире. Мыслью оно осуществляется своим отношением к человеческому существу. Мысль не создает и не разрабатывает это отношение. Она просто относит к бытию то, что дано ей самим бытием. Отношение это, философ видит в том, что мысль дает бытию слово.

Хайдеггер называет язык - домом бытия, и в этом жилище обитает человек. Мыслители и поэты - хранители этого дома, их задача осуществлять открытость бытия; философ демонстрирует нам свой способ мышления о мысли, как она зарождается, становится действием и прилагается к жизни. Мысль он называет действием, поскольку она мыслит. И эта деятельность, самое простое и вместе - высшее, потому что она касается отношения бытия к человеку. Всякое воздействие покоится в бытие, но направлено на сущее. Мысль же, напротив, дает возможность бытию захватить себя, чтобы сказать истину бытия. Следовательно, мысль осуществляет такое допущение.

В годы военного лихолетья под словом «гуманизм» пряталась европейская метафизика, разросшаяся и дифференцированная на всяческие «измы». Но поскольку для метафизики так и осталась потаенной, непродуманной и погруженной в забвение истина бытия, то философы, включая и великих, ничего существенного не могли ей противопоставить, чтобы спасти сущность бездомного человека, ставшего его судьбой. Вот потому, слово «гуманизм» потеряло свой смысл. Но прежде чем дать простор своим мыслям о гуманизме, Хайдеггер говорит о философии, которая, гонимая страхом потерять престиж и уважение, если она вдруг утратит статус науки.

Затрагивая проблемы не научности, бытия как стихии мысли, что приносится в жертву технической интерпретации мышления, Хайдеггер переходит на логику, возникшую со времен софистов и Платона как санкция на такую интерпретацию. Он критикует человеческую мысль за ее скудость, не зрелость и беспомощность в жестоком мире и за то, что люди подходят к мысли с негодной для неё меркой. «Давно уже, слишком давно мысль сидит на сухой отмели. Уместно ли тогда называть “иррационализмом” попытки снова вернуть мысль её стихии?» .

Хайдеггер объясняет это тем, что Письмо - не беседа, где допускаются разные нюансы и дефиниции. Для него строгость мысли в её отличии от наук, заключается не просто в искусственной, т. е. технико-теоретической, точности её понятий, а в том, чтобы слово не покидало чистой стихии бытия и давало простор её разнообразных измерений. С другой стороны, Письмо несет с собой целительное принуждение к обдуманной словесной формулировке.

Однако философ не может отречься от самой мысли, которая есть мышление бытия, поскольку, сбываясь благодаря бытию, она принадлежит бытию. Для автора философия - мышление бытия, единственно потому, что послушно бытию, прислушивается к нему. «Мысль есть то, что она есть в согласии со своей сутью, в качестве слышавше-послушной бытию. Мысль есть - значит бытие в своей истории изначально привязано к ее существу. Привя-заться к какой-либо «вещи» или «личности» в её существе, значит: любить её, быть расположенным к ней» .

Хайдеггер говорит об упадке языка, о котором в последнее время так много и запоздало говорят, и видит в этом не причину, а следствие того, что язык под господством новоевропейской метафизики субъективности почти безудержно выпадает из своей стихии: «Язык все еще не выдает нам своей сути: того, что он дом истины Бытия. Наоборот, он поддается нашей голой воле и активизму и служит орудием нашего господства над сущим» .

Затрагивает Хайдеггер и проблему человека и привязывает его к бытию. «Чтобы человек мог, однако, снова оказаться вблизи бытия, он долженсперва научиться существовать на безымянном просторе. Он должен одинаково ясно увидеть и соблазн публичности, и немощь приватности. Человек должен, прежде чем говорить, снова открыться для требования бытия с риском того, что ему мало или редко что удастся говорить в ответ на это требование. Только так слову снова будет подарена драгоценность его существа, а человеку - кров для обитания в истине бытия». Этими словами передан портрет самого философа, его простое происхождение, борьба за существование и за свое место в жизни.

В Хайдеггера есть и другие слова о человеке, дополняющие характеристику самого автора. Они взяты из наблюдения над самим собой. «Человек не господин сущего. Человек пастух бытия. В этом «меньше» человек ни с чем не расстается, он только приобретает, достигая истины бытия. Он приобретает необходимую бедность пастуха, чье достоинство покоится на том, что он самим бытием призван для сбережения его истины».

Конечно, пастух бытия несколько дивное название для человека, но если учесть, что философ всю сознательную жизнь прожил почти в деревенских условиях, изучая природу и простых людей, то такое его меткое сравнение допустимо.

Хайдеггер говорит о Бытие, что оно вместе с людьми, всегда ставит перед человеком проблему, как остаться самим собой, как сохранить свою индивидуальность. Человек, проживая миг времени, в состоянии принять в качестве основного, главного и определяющего один из модусов времени - прошлое, настоящее или будущее. При этом у него всегда есть соблазн сосредоточиться именно на настоящем, слиться с тем, что почитается общепринятым и стать «таким как все». Это означает утрату уникальности каждого экзистенциального субъекта, его конечности и смертности. Для него первенство настоящего - шаг к неподлинному способу человеческого существования.

Хайдеггер старается сосредоточиться на главной проблеме: что такое гуманизм? Потому что, прояснив его, можно будет двигаться дальше. Гуманизм он связывает с человечностью, с человеческим существом, с попыткой подготовить человека к требования бытия. В то же время гуманизм - это раздумье и забота о том, как бы человек стал человечным, а не бесчеловечным, «негуманным», т. е. отпавшим от своей сущности. Однако философ хочет знать, в чем состоит человечность человека? И отвечает: она покоится в его существе.

Христианство рассматривает человека, его гуманизм, в свете его отношения к божеству. В плане истории спасения, человек как «дитя Божие», слышащее и воспринимающее зов Божий во Христе. Человек, для философа, не от мира сего, поскольку «мир» в созерцательно-платоническом смысле остается лишь эпизодическим преддверием к потустороннему. По его словам, идея гуманизма впервые была продумана и поставлена в эпоху римской республики, когда «Человечный человек», противопоставлялся «варварскому человеку». Не в Греции, а в Риме встречается первый «гуманизм», это по сути - специфичность римского явления, возникшего от встречи римского латинства с образованностью позднего эллинизма.

Хайдеггер различает несколько путей к реализации гуманизма. Для него гуманизм К.Маркса не нуждается ни в каком возвращении к античности, равно как и тот гуманизм, каковым Сартр считает экзистенциализм. К гуманизму в широком понимании автор относит христианство, поскольку согласно его учению все сводится к спасению души (salusaeterna) человека и история человечества развертывается в рамках истории спасения. Как бы ни были различны эти виды гуманизма по цели и обоснованию, по способу и средствам осуществления, по форме своего учения, они все сходятся на том, что humanitas искомого homohumanus определяется на фоне какого-то уже утвердившегося истолкования природы, истории, мира, мироосновы, т. е. сущего в целом.

Хайдеггера не устраивает первый, или, как он его называет, латинский гуманизм, как, впрочем, и все другие виды гуманизма, включая современный, потому что все они исходят из максимально обобщенной метафизической сущности человека. Он утверждает, что «Метафизика мыслит человека как animalitas и не домысливает до его humanitas». С его точки зрения, «Метафизика отгораживается от того простого и существенного обстоятельства, что человек принадлежит своему существу лишь постольку, поскольку слышит требование Бытия» . В этом, в частности, он видит один из недостатков сартровского представления о гуманизме.

Хайдеггер за то, чтобы возвратить слову «гуманизм» его древний «бытийно-исторический смысл» . Для него вернуть смысл означает «опреде-лить смысл слова заново» . В свою очередь, это требует осмыслить изначальное существо человека, «показать, насколько это существо по-своему событийно» . В связи с этим возникает вопрос о том, стоит ли слово с новым смыслом по-прежнему называть «гуманизмом» ? Это - вопрос Хайдеггера. Однозначного ответа на этот вопрос он сам не дает. Философ заостряет наше внимание на многозначности слова «гуманизм» и своими ответами несколько запутывает само понятие гуманизма. Он хочет вернуть его к первоначальному смыслу, но не предлагает, как это сделать и как перевоспитать людей, чтобы они приняли устаревший смысл. Но разумно спросить: есть ли в версии философа позитивный смысл, или он начисто отсутствует? Вместо этого Хайдеггер нас успокаивает не приходить в ужас, не пугаться его критики гуманизма. Такую позицию Хайдеггера критиковали Ясперс, Мотрошилова и другие философы, которые не видели в его идеи рационального зерна. Ответ Хайдеггера философу Ж.П. Сартру, по нашей оценке, вышел скорее субъективным. Единственно, что в нем было ценно, так это то, что он породил дискуссию о гуманизме.

Александр Дугин о Мартине Хайдеггере

Наверное, никто из отечественных философов, советских и современных, так самозабвенно и преданно не увлекался философией Мартина Хайдеггера, как наш современник, философ и профессор МГУ Александр Гельевич Дугин. Для него немецкий философ - один из оригинальных и фундаментальных философов Европы ХХ века. Его нельзя не заметить, пройти мимо или отвернуться от него, это значимая фигура в истории философской мысли нашего времени. Хайдеггер, говорит Дугин, принадлежит к тем уникумам в истории мысли, которые неизбежны. Поэтому к нему должен быть совершенно иной подход, чтобы раскрыть эту величайшую глыбу. Без этого наши представления о нем, его учении - мышлении, философии, истории культуры и другом, будут неполны, а значит, недостоверны.

Александр Гельевич - единственный философ России, пишущий о Хайдеггеровой философии и его личности исключительно в превосходной степени. Его эпитеты всегда яркие, сочные и запоминающиеся. Он пришел к выводу, что наследие немецкого философа, его идеи и предвидения могут в корне изменить наш взгляд на науку философию, на развитие нового мышления и нового подхода к ее фундаментальным проблемам. Скажем и больше: Дугин верит и знает, что новая русская философия начнется именно благодаря Мартину Хайдеггеру и его философии - оригинальной, судьбоносной и на все века. Он называет его - «философом другого Начала» и ставит впереди всех западноевропейских мыслителей.

А. Дугин написал о Хайдеггере пять своих лучших книг: «Мартин Хайдеггер. Философия другого Начала» (2013), «Мартин Хайдеггер. Возможность Русской философии» (2014), «Мартин Хайдеггер. Опыты экзистенциальной политики в контексте Четвертой Политической Теории» (2014), «Мартин Хайдеггер. Эсхатология бытия» (2014). В новом издании все они вошли в одну книгу: «А.Г. Дугин. Последний бог», считающейся вершиной философской мысли автора.

А еще о Хайдеггере и его философии Дугин размышляет в иной книге: «В поисках темного Логоса. Философско-богословские очерки» (2013), а также в четырех лекциях - «Мартин Хайдеггер: Месть бытия», прочитанных в «Новом университете» Москвы, и продублированных в Московской «Якут - Галерее» 29 марта 2007 года. Лекции его размещены в Интернете для большого количества слушателей. Раскрывая сущность таланта немецкого философа, как мыслителя, человека новой формации и создателя Нового Начала новой философии, Дугин делает вывод, что «Хайдеггер - величайший мыслитель современности, входящий в плеяду лучших мыслителей Европы от досократиков, до наших дней». .

Должны сказать, что Александр Гельевич называет Хайдеггера, не просто великим философом, наравне с другими великими, а величайшим из них, занимающего место последнего пророка мира, который завершает развертывание первого этапа философии (от Анаксимандра до Ницше) и служит переходной ступенькой к новой философии. В то же время он фигура эсхатологическая, финальный толкователь самых глубоких и загадочных тем мировой философии. Несмотря на трудность философских построений, Хайдеггер заслуживает того, чтобы его труды изучались не только в высших учебных заведениях, и не только заинтересованными лицами, но и большинством людей, любителей мировой философской мудрости, ценивших его умственную мощь, силу и привлекательность. Профессор Дугин не сомневается, что Хайдеггера будут читать и рядовые читатели, интеллектуальный уровень которых достаточен для понимания его философии, ее основ и предпосылок. Для этого, говорит он, надо лишь проявить усидчивость, потратить интеллектуальное время, достаточное для того, чтобы сказать, что мы в его философии что-то уразумели и она нам понравилась.

Для Хайдеггера вопрос о бытии является основным философским вопросом, оказавшимся забытым в истории западной философии, начиная от Платона и заканчивая нашим временем. В понимании немецкого философа, Бытие трактовалось неправильно, искаженно, поскольку не имело чисто «человеческого» измерения. Хайдеггер же критиковал Платона за то, что его мир идей в своей объективности безразличен к человеку, а близок лишь к его абстрактному мышлению. Только выяснение сущности человеческого бытия, раскрывает сущность самого бытия.

Заслуга Хайдеггера в том, что он сделал попытку извлечь тему бытия из забвения и придать ей новый смысл и значение. Для этого он проследил всю историю философии, подверг переосмыслению такие философские понятия как реальность, логику, сознание, становление и даже Бога, с его божественными атрибутами и символикой. Сознаем, что философ Хайдеггер трудный для чтения, некоторые его мысли не всегда бьют в цель, но если уловить его главную мысль, глубоко спрятанную от читателя, то любой его труд будет нам понятен. Профессор Дугин прочел все его труды, написал о нем много монографий и пришел к заключению, что Хайдеггер - последний бог европейской философии. «Чтобы понять его, пишет автор, - надо быть как минимум европейцем, так как сам Хайдеггер постоянно подчеркивает, что он мыслит в Европе, о Европе и для Европы, как особого историко-философского и цивилизационного целого» .

Лично для нас, Хайдеггер значительный европейский философ, работы которого оказали положительное влияние на всю европейскую и мировую философию, теологию, другие гуманитарные науки как ХХ века, так и ХХI. Его философия повлияла на становление таких философских направлений как экзистенциализм, герменевтику, постмодернизм, конструктивизм, философию жизни, на всю континентальную философии в целом. Особенно она дала плодотворную пищу для размышлений таким известным философам ХХ века, как Карлу Ясперсу, Клоду Леви-Строссу, Георгу Гадамеру, Жан-Полю Сартру, Ахмаду Фариду, Ханне Арендт, Морису Мерло-Понти, Мишелю Фуко, Ричарду Рорти и Жаку Деррида, ставших выдающимися философами мира.

Следует назвать главные работы Мартина Хайдеггера. Это: «Пролегомены к истории понятия времени» часть 1, часть 2, часть 3 (1925); «Бытие и время» (1927); «Основные проблемы феноменологии» (1927); «Кант и проблема метафизики» (1929); «Основные понятия метафизики. Мир - конечность - одиночество» (лекции 1929/1930 гг.); «Введение в метафизику» (летний семестр 1935г.): «Негативность. Разбирательство с Гегелем в ракурсе вопроса о негативности». (1938 −1939гг., 1941г.); «Введение в Феноменологию духа» (1942); «Гераклит» (лекции летних семестров 1943 и 1944гг.) ; «Ницше в 2-х томах» (лекции 1940-1946 гг.), и многие другие.

На русский язык переводили Хайдеггера 11 переводчиков: - Ахутин А.В., Бибихин В.В., Борисов В,В, Васильева Т.Г., Михайлов А.В., Шурбылев А.П. и другие.

Мартин Хайдеггер в оценке Карла Ясперса

Признавая сборник книг Александра Дугина «Мартин Хайдеггер. Последний бог» энциклопедией хайдеггеровского учения и весомым трудом, которому на европейском пространстве нет равных, мы все же должны сказать, что книга имеет ряд существенных недостатков в оценках разных событий и явлений. Можно, например, не согласиться с мнением автора, что русские читатели в силу своей национальности неспособны по настоящему понять философию Хайдеггера, поскольку они не европейцы и не мыслят по-европейски, следовательно, Хайдеггер им не по плечу. Утверждение и спорное, и неверное. Для русских ученых преград в понимании хайдеггеровского учения нет, хотя допускаем, что его философия далека от нашего человека: она холодная, сухая, недоброжелательная, запутанная и не направленная к нашему сердцу и разуму.

Мы хотим представить читателю иную точку зрения на философию Мартина Хайдеггера, которую оставили нам его коллеги и ученики. Как ни странно, все они европейцы, все философы и прекрасно ориентируются в европейской философии, в том числе и мировой. И вот они, европейцы по рождению и воспитанию, преподаватели философской науки в немецких вузах, читая Мартина Хайдеггера, сами не понимали, о чем пишет их коллега и учитель, поэтому разводили руками и оставляли его книги до «лучших времен».

Нас заинтересовала оценка творчества Хайдеггера, сделанная его близким другом, профессором Карлом Ясперсом (1883-1969), автором многих работ по психологии, истории, культурологии и философии. Как он воспринимал идеи и учение своего товарища, как относился к его творчеству и политической деятельности как ректора Фрайбургского университета. Ведь философы - два давних друга, два интересных мыслителя, - личности, на которых возлагались большие надежды в Германии. И тут выясняется, что в своем труде «Хайдеггер», Карл Ясперс сообщает, что не мог в полной мере разобраться о чем пишет Хайдеггер, что проповедует, к чему призывает, кого хочет чему-то научить и для чего вся его эквилибристика. Философия Хайдеггера, говорит профессор, была полной противоположностью его науке, она фактически ничему не учила, не просвещала, не воспитывала, не создавалась на реальной основе, не была настоящей системой, не прививала гуманистические ценности. Наоборот, она создавала такую замысловатую систему, которая и до сегодняшнего дня еще не раскрыта. По его мнению, это была метафизическая философия, притом, в последней стадии, создающая большую головоломку, поэтому Ясперс считает её не интересной и не занимательной.

В 1927 году, после выхода книги «Бытие и время», Хайдеггер подарил Ясперсу один экземпляр своей книги для просмотра и отзыва. При встрече он спросил своего друга, прочитал ли он его книгу, и какое впечатление она оставила в его душе? Прежде мы дадим слово самому Ясперсу, где он в статье «Хайдеггер» пишет следующее: «Книга Хайдеггера удивляет интенсивностью разработки конструктивности понятийного аппарата, цельностью нового просветительского словоупотребления. Она заслуживает того, чтобы ее читали и разбирали» .

Ясперс признается, что радовался успехам не безразличного ему человека, но читал эту работу без энтузиазма, нехотя, часто останавливался, потому что стиль, содержание, способ мышления автора, были для него чуждыми. В отличие от личных бесед с Хайдеггером, она не давала ему никакого импульса, никакой радости. Тон книги, ее содержание, ее оценки и стиль мышления философа Хайдеггера, Ясперсу не понравились. Чувствовалось, что эта книга для Ясперса не имела принципиального значения, чтобы выступать против нее или вести дискуссию.

Отношение Ясперса к книге и к самому автору, было продолжением того напряженного состояния или двузначности, что возникла между ними еще с мая 1933 года, когда произошел в Германию путч чернорубашечников, которым симпатизировал Хайдеггер. Ясперс руководствовался общими гуманными интересами, поэтому стремился найти в книге что-то близкое для себя. Этого не произошло и Ясперс разочаровался в чтении, и вместо ответа автору по существу, Ясперс задал ему встречный вопрос: «А как повлияло мышление этой книги на Вас самого? Это совокупность раскрытых смыслов или выражение импульса экзистенции? Какую пользу может принести читателю Ваша книга?» Наступила пауза и Хайдеггер на эти вопросы не ответил. «Хорошо помню, - пишет Ясперс, - как ставил эти вопросы в маленькой комнате под самой крышей моего дома, но не помню ответов Хайдеггера» .

Ясперс не хотел обижать друга и поступил по-другому. Он написал об этом в своих воспоминаниях. Для профессора Ясперса было и оставалось принципиальным, куда направлено мышление Хайдеггера, какие мотивы вызывает его труд, к чему он призывает, хватит ли у него сил, чтобы убедить читателя и донести до сердца каждого свой груз? Ясперс слишком затрудняется дать ответ на вопрос, что есть книга Хайдеггера в этом аспекте. Ответ требовал времени. Профессор лишь обнародовал свою программу подхода к этому философскому труду, в которой были такие вопросы: «Что есть критика в философии, какой она должна быть и нужна ли она вообще для настоящей философии. Ведь философия - это не знания о науке, не шедевр изобразительного искусства, а мышление сущего, того кто мыслит, когда сама мысль стремится к трансцендентному». Поэтому, пишет Ясперс, для философии актуальны такие вопросы: «Пробуждает ли философия возможную экзистенцию по вхождению в действительность? Не вводит ли она в заблуждение своим отрывом от жизни? Не есть ли она экзистенционально пустым мышлением?» .

Более четкую позицию по отношению к философии Хайдеггера и его книге «Бытие и время», Ясперс передаст в «Дневниковых записях 1928-1938 гг.». Записи - это дневник Ясперса, он не был предназначен для посторонних глаз, для публикации. Записи эти собрал и систематизировал немецкий исследователь архива Ясперса Георг Заннер. В своих заметках Ясперс как будто бы мыслит вслух, постоянно обращаясь к Хайдеггеру. Это - диалог «наедине с самим собой», со «своим другим», «другом - врагом Хайдеггером».

Рассматривая книгу Хайдеггера «Бытие и время», Ясперс видит в ней слишком много несообразностей, нестыковок, что свидетельствует не о силе духа автора, не о его мудрости, а его слабости и растерянности. Для Ясперса непонятно, почему Хайдеггер не различает «исследование» и «философию», «просветление бытия и просветление экзистенции», почему превратно толкует европейскую философию, не под углом правды и истины, а под углом лжи? Почему феноменологию он считает школой «исследования», что дает результаты, независимо от того, касается это «эйдической» феноменологии Гуссерля или «герметической»? Ясперс не понимает, почему в книге Хайдеггера нет свободы мысли, отсутствует ирония, слишком много двойственности, часто слова и термины противоречат друг другу, они не отражают существа вещей. В книге отсутствует мир, нет коммуникации, а главное - утерян Бог, которого философ по ошибке оставил за Бытием.

Хайдеггер сводит в одну кучу понимание, бытие и сущее, прошедшее и будущее, у него совершенно нет прошлого, понятного и непонятного. Философ почему-то боится человеческих чувств, присущих каждому из нас. Он начисто забыл про любовь, доброту и совесть, а вместо них предлагает нам «мужество к самому себе» и «самоорганизацию». У него онтологическая система делается закрытой. Ясперс допускает, что Хайдеггер строит не гибкое мышление, не мудрые человеческие мысли, а стальные конструкции, которые подвластны роботам и пришельцам из других миров. В его мышлении есть что-то искусственное, насильственное, претензионное, непознанное, как будто бы он напоминает, что вот-вот произойдут большие изменения и нам откроется истина, и мы станем другими. На самом деле мы видим не силу его мысли, не ее взлет, а пустоту и нам от этого становится не по себе.

Вызывает удивление Ясперса и отношение Хайдеггера к поэзии, к ее текстам. То, что он как будто бы понял и осознал, на практике было поверхностным, не раскрытым. Философ не понимает главной мысли произведения, его идей. Вместо того, чтобы раскрыть содержание и главную идею книги, автор почему-то говорит о второстепенном. Создается впечатление, что Хайдеггер не понимает, о чем сам пишет. У него слишком много лишних слов и понятий, засоряющих произведение, много отстраненности и скрытого превосходства. Философ Хайдеггер боится себя покритиковать, вместо этого он говорит совсем не по делу. В него есть большое желание создать нового человека с новой философией, и вместо того, чтобы освободить его от рабства, дать ему свободу и приобщить к европейской философии, он критикует всё это и перечеркивает.

В своей заметке к текстам Хайдеггера, Ясперс написал: «Если путь ведет не к разуму, коммуникации, свободе в сообществе - то не ведет ли он к противоположному: к изоляции, исключительности, претензии на фюрерство, к разрушительному, - а, значит, и к варварству?» Для Ясперса вопрос-сомнение чрезвычайно тревожен. Причем настолько, что он без зазрения совести называет философию друга «лишенной бога и мира», «любви, веры, фантазии». Признавая философию Хайдеггера «магической привлекательной силой» он, тем не менее, находит в ней опасные специфические черты: «Хайдеггер мыслит полемически, но не в форме дискуссии, он заклинает, а не обосновывает - изрекает, а не осуществляет операции мысли». Есть у Ясперса и потрясающие слова по искренности и силе, сказанные о своем товарище:«…Может быть, сделанное Хайдеггером значительнее, чем сделанное мною, но мне кажется, что я был настойчивее в защите истины…» .

Профессор Ясперс набрал в книге «Бытие и время» столько недостатков, что их хватило бы не только на одну статью, а на несколько диссертаций. У Ясперса много претензий к Хайдеггеру по языку, терминам, смыслу в построениях своих конструкций, нестыковках в мыслях, которые засоряют идею книги. Он понял, что у его друга нечему научиться; его философствование не затронуло ни его души, ни сердца, оно застывшее, холодное и чужое. В нем нет тепла и силы мысли, и самое главное - нет истины. Как видим, спор двух философов выходит за рамки нашей статьи, он касается жизни и призвания каждого, сущности человека и природы гуманизма, его величия духа и национальной гордости.

В работе Хайдеггера «Что такое метафизика?», Ясперс увидел много заимствованного из Шеллинга, мысли которого он так грубо переделал, что профессору стыдно было их читать. В данной работе друга, ничего нового и интересного для себя он не нашел. Было заметно, что Хайдеггер изменил свое отношение к «Бытие и время». Если раньше он призывал не читать эту книгу, обходить её десятой дорогой, потому что она ничему не учит, ничего не проясняет, то сейчас его мысли работали в другом направлении. Она для него уже стала канонической и должна подробно изучаться и распространяться, потому что в ней много новых мыслей и других ценностей. Хотя, в действительности, в этой книге много недостатков, как в толковании Dasein, так и других терминов. Ясперс неудовлетворен взглядами Хайдеггера на философию, на ее прошлое и будущее, на саму жизнь и отношения между друзьями. Новые произведения Хайдеггера Ясперс называет «подготовкой подготовки», и пишет, что автор однобоко абсолютизирует многие понятия, смешивает их и выдает за истину в последней инстанции. Его вывод таков: Хайдеггер не превзошел ни Декарта, ни Гегеля, ни Ницше и Шопенгауэра, ни других мыслителей, а лишь показал свою слабость в построении «новой» философии, которая для читателей - темный лес.

«Чёрные тетради» Мартина Хайдеггера

2013 год для любителей философии Хайдеггера ознаменовался тем, что в Германии были опубликованы его тайные дневники под названием «Чёрные тетради», которые немецкий философ вёл с 1933 по 1945 год. Они вошли в 94-96 тома его Собрания сочинений. Издателем этих томов стал современный немецкий хайдеггеровед Петер Травны, он же написал краткое Послесловие к 94 тому, датированное 13 декабря 2013 года. На публикацию Дневников дал свое согласие обладатель наследия Хайдеггера, сын философа - Герман. Записи Хайдеггера, вошли в опубликованные тома и охватывают десятилетний период, с октября 1931 по декабрь 1941 год.

Название “Черные тетради” происходит от того, что в тетрадях был черный переплет. В них, пишет Травны, речь идет не об «афоризмах» как «жизненных мудростях», но о «едва различимых форпостах - и арьергардных положениях в рамках целостной попытки некоторого трудно выразимого осмысления, направленного на «завоевание пути для [решения] вновь поставленных изначальных вопросов, которые - в отличие от метафизического мышления - именуются мышлением бытийно-историческим (seynsgeschichtlichen )» .

Тетрадей оказалось тридцать четыре. Издатель сообщает, что тома от 94 до 102-го Собрания сочинений выйдут в ближайшие годы и будут содержать все 34 тетради названных рукописей; также вскоре будут опубликованы 100 томов нового Собрания сочинений философа.

Теперь перед нами - сотни страниц, написанных, чаще всего набело, рукой Хайдеггера и фактически предназначенных для печати и публикации, хотя и с отсрочкой в 40 лет. Все записи, вместе взятые, будут занимать тысячи страниц. Тома с 94 по 96 составляют лишь четверть записей, предназначенных, подготовленных или готовящихся к печати. Поэтому, считает автор, в хайдеггероведении появление названных томов - настоящая сенсация, какой, пожалуй, не было за всю историю печатания его Собрания сочинений.

В прессе появились интересные дискуссии, интервью с известными хайдеггероведами, знакомыми с «Черными тетрадями», а также отклики на них. Один из таких откликов исходит от известного французского философа Франсуа Федье, автора книги, вышедшей в 1988 году - «Хайдеггер: анатомия скандала». Он выступил против нашумевшей книги чилийского философа Виктора Фариаса «Хайдеггер и нацизм». Федье попытался распутать клубок противоречий об антисемитизме Хайдеггера, о котором было так много дискуссий. Федье проделал большой труд и написал об этом убедительно и профессионально. Но у французского философа все же была одна цель - на большом историко-философском фоне показать, что философ Хайдеггер не был антисемитом . Но вопрос, все же, так и остался открытым.

После опубликования дневников, было интересно узнать, что сказал Федье, по поводу «Черных тетрадей». Популярная немецкая газета «Die Zeit» организовала интервью Федье со своим корреспондентом. Но мы должны разочаровать читателей: ничего нового о своем любимом философе Федье не сказал: «Черные тетради» он не читал, а свое мнение о немецком философе изменять не собирался; антисемитизм Хайдеггера ему незнаком, он не собирается зря тратить на эту тему время.

Главный стержень «Черных тетрадей» - это философия, автор ставит ее выше всех земных проблем, потому что он философ и по призванию, и от Бытия и Времени. Любое рассуждение - то ли о политике, истории, государстве и нации - Хайдеггер поворачивает на философскую тему. Так было всегда: что бы он не говорил и писал, он всегда и во всем спешил углубиться в философские размышления, и свои мысли занести на бумагу.

Для хайдеггероведов, и не только для них, будет интересно знать, какой предстает его философия в сложившейся тогда обстановке, в её исторических срывах и заблуждениях, в тех размышлениях, отраженных в«Черных тетрадях», где произошел решительный поворот Хайдеггера к новой бытийной философии .

В книге Н. Мотрошиловой «М. Хайдеггер и Х. Арендт: бытие-время-любовь», показано, что Хайдеггер к такому повороту двигался медленно. Но сам факт, что такой «поворот» совершился, причем столь четко и резко, с решительной самокритикой в адрес его любимой книги «Бытие и время», что можно говорить о мужестве и зрелости мыслителя, преданного своему учению. Не секрет, что после выхода книги «Бытие и время» культ Хайдеггера разрастался в геометрической прогрессии. Это была для Европы, особенно для Франции, новая «Библия», на которую молодые философы молились. Как раз Хайдеггерова «темнота», выраженная непонятной неопределенностью, завлекала их. Но и маститые выглядели не лучше: знаменитый философ Э. Левинас, написавший книгу о Хайдеггере-фашисте, причислил «Бытие и время» к четырем-пяти лучшим книгам философии за всё время её существования .

Для читателей было сенсацией, что знаменитый Хайдеггер так долго и искусно скрывал от них то, что было известно лишь ему одному. Стало ясно, что философ переоценил себя, он сделал «поворот», и свои ранние работы подверг беспощадной самокритике. Он избрал другой путь в философии, стал опираться на иные ценности. Значит, Хайдеггер вел двойную жизнь: одну публичную, для страны, друзей и науки, другую - лично для себя, о чем аккуратно писал в тетрадях.

«Черные тетради» дают возможность проследить, когда началась его двойная жизнь, а когда самокритика; с чем это было все связано и во что вылилось. А связано всё это было с пересмотром его прежнего учения о бытии, сконцентрированного вокруг Dasein и категорий Бытия и Времени. Очень заметно, что вопрос о бытии в дневниках ставился философом во многом по-новому. «И началось это в 1931 году, т.е. через 4 года после опубликования и триумфального «шествия» произведения в философском мире. Все началось с ниспровержения «Бытия и времени» с уже воздвигнутого к тому времени пьедестала - причем ниспровержения, устроенного самим автором!» .

Суровой критике подвергаются не только его книга, принесшая Хайдеггеру мировую славу, но и другие довоенные произведения. Хайдеггер пишет так, точно ведет протокол собственных признаний:«Сегодня (март 1932 года) я пребываю в полной ясности относительно того, где и когда мне стало чуждым все мною прежнее написанное «Schriftstellerei» - («Бытие и время», «Что такое метафизика». Далее перечисляются «Кант и проблема метафизики», «О сущности основания, I и II»). Все это «стало чуждым как ошибочно проложенный (stillgelegter) путь , который зарос травой и кустарником - путь, который всё же сохраняют, чтобы он вел в Dasein как временность (Zeitlichkeit)» .

«Бытие и время» , пишет он, - это полностью несовершенная попытка войти во временной характер Dasein, чтобы по-новому с Парменида поставить вопрос о бытии»

Дневники раскрывают внутреннюю жизнь Мартина Хайдеггера, его сомнения и тревоги, вопросы к самому себе и обществу и напоминают, что в начале заметок (конец 1931 года) термину Dasein противоставляется Sein, а не Seyn.

«Почему любовь богаче всех других человеческих возможностей, и сладостным бременем ложится на охваченных ею? Потому что мы сами превращаемся в то, что мы любим, оставаясь самими собой. И тогда мы хотели бы отблагодарить возлюбленного, но не в состоянии найти что-либо достойное его. Мы можем отблагодарить только самим собой. Любовь превращает благодарность в верность нам самим, и;в безусловную веру в другого. Таким образом, любовь постоянно углубляет свою сокровенную тайну. Близость есть бытие в величайшем отдалении от другого - отдалении, которое ничему не дает исчезнуть, но помещает «ты» в прозрачное, но непостижимое, лишь-здесь (Nur-Da) откровения. Когда присутствие другого вторгается в нашу жизнь, с этим не справится ни одна душа. Одна человеческая судьба отдает себя другой человеческой судьбе, и чистая любовь обязана эту самоотдачу сохранять такой же, какой она была в первый день .

На наших глазах рождается новый философский язык по описанию живого чувства личной любви двух философов. Фактически перед нами начало начал «Dasein-анализа», созданного самим автором и нашедшего продолжение в грандиозных картинах «Бытие и время», впервые описавшем экзистенцию на философском уровне.

Если мы сравним размышления Хайдеггера о любви, с высказываниями Елены Рерих в книге «Три ключа» то поймем, что оба мыслителя говорят об этом Божьем даре с глубоким уважением, мудро и каждый по-своему. С той лишь разницей, что у Хайдеггера речь идет о личной любви, а у Елены Ивановны - о Космической: «Жизнь и Любовь - это могущественная сила, благодаря которой всё существует во вселенной. Любовь - это сила, правящая миром: всё, что делается ради неё - обладает силой мирового закона. Лишь любовью ко всему ты сможешь победить зло. Неси любовь всюду, куда ты идёшь. Ты скоро поймешь, как она тебе поможет на всех твоих путях. Будь чист и пусть любовь изливается через тебя, как аромат стремится из цветка. Прими твёрдое и непоколебимое решение стать выражением любви и готовности помогать всюду, где ты можешь делать это. Пусть твоя жизнь будет лучом радости для других. Отыскивай в своей душе алмазы, которые ты мог бы положить в сокровищницу общего блага» .

Раз уж мы коснулись темы любви, то нельзя умолчать еще об одной странице личной жизни Мартина Хайдеггера. Будучи молодым преподавателем, в 1925 году он полюбил 18 летнюю студентку, еврейку Ханну Арендт, впоследствии выдающегося общественного деятеля, философа, писателя и публициста. Их трогательная любовь, описана в книге Н.В. Мотрошиловой - «Мартин Хайдеггер и Ханна Арендт: Бытие-Время-Любовь». А еще недавно изданы сами любовные письма этих замечательных людей, под названием: «Ханна Арендт - Мартин Хайдеггер. Письма 1925-1975 и другие свидетельства». Свод писем подготовлен Урсулой Лодзь, она же переводчик и издатель. Хронологически они охватывают пятьдесят лет их жизни и делятся на три эпистолярных корпуса, совпадающих по времени с периодами их любви и дружбы. Первая часть переписки - «Взгляд», 45 писем, охватывает время от знакомства и пробуждения чувств (1925), до постепенного разрыва отношений (1933); вторая, «Второй взгляд», тоже 45 писем, - охватывает период 25 лет спустя, с 1950-го по 1960 год, и, наконец, третья, 76 писем, - относится к «Осени» - 1960-1975 гг. жизни и творчества мыслителей.

При их чтении складывается впечатление, что оба автора, Мартин и Ханна, своим существованием воплотили в жизнь осевую метафору «Бытие и время», став в бытии жертвой времени. На протяжении пятидесяти лет менялось сами отношения Хайдеггера и Арендт в переписке. Если сначала перед нами выступают «тайный король философии», и его верная и жаждущая познаний ученица, то затем экзистенциалы претерпевают изменение и перед нами предстают совершенно другие фигуры - «отлученного от философии» и получающего все большую известность первого политического философа современности. Последние письма свидетельствует об умудренном опытом старце, настоящем стоике современной мысли. Данную книгу рекомендую всем, от молодых до зрелых читателей, в них мелодия философия любви звучит с такой человеческой силой, что не понять её и не полюбить - просто невозможно.

«Черные тетради» о книге «Бытие и время»

Было бы интересно узнать, что говорит немецкий философ в дневниках о своем знаменитом произведении «Бытие и время», нашумевшем в философском мире. Чем философ недоволен, что отрицает и осуждает, а что отстаивает и рекомендует читателям и самому себе?

«Бытие и время», - пишет он, - это полностью несовершенная попытка войти во временной характер Dasein, чтобы по-новому с [эпохи] Парменида поставить вопрос о бытии» . Слова «несовершенная попытка» можно толковать, как неспособность философа по-настоящему выразить свои мысли к Бытию.

Мотрошилова раскрывает перед нами внутреннею жизнь Мартина Хайдеггера, его сомнения и тревоги, его вопросы к самому себе и обществу, и напоминает, что в самом начале заметок (конец 1931 года) термину Dasein противоставляется Sein, а не Seyn. Иными словами, внутри “Черных тетрадей” есть своя эволюция, своя критика, которую так долго ждали читатели. Судя по датам, в октябре 1931 года Хайдеггер формулирует по форме, как будто бы знакомые со времён Канта, но уже иначе поставленные, общие философские вопросы: «Что мы должны делать? Кто мы суть ? Почему мы должны быть ? Что такое сущее (Seiende)? Почему свершается бытие (Sein)? Читая дальше, мы видим, что в них раскрывается философствование мастера.

С первых же страниц «Черных тетрадей» начинается жесткая самокритика Хайдеггера относительно «Бытие и время». Но несколько странно, что в начальном контексте, философ не корит себя, не занимается самобичеванием. Скорее он демонстрирует общее беспокойство по поводу ранней концепции бытия, чем говорит что-либо определенное о её новом конструировании.

Хайдеггер пишет, что «книга «Бытие и время» на своем пути, не с точки зрения цели и задачи - не устояла перед тремя окружавшими искушениями:

1. Сохранение - тема основоположений, как она взята из неокантианства; 2. «Экзистенциальное» - Кьеркегор - Дильтей; 3. «Научность» - феноменология. Отсюда определились «деструкции».

Хайдеггер ставит перед собой задачу «показать, до какой степени эти три обусловливания сами проистекают из внутреннего упадка философствования - из забвения основополагающего вопроса». И добавляет: «Мы сказали слишком много при расчленении несущественного, мы сказали слишком мало об овладении сущностью».

Во фрагментарной форме Хайдеггер сознается, что в период написания «Бытие и время» он не преодолел еще «искушений», исходящих от главных философских направлений довоенного периода: это философию Дильтея, влияние Кьеркегора, феноменологию Гуссерля, и не поставил еще четкого философского вопроса «о бытии» как Sein (Seyn)».

Но такая самокритика слишком легкая и касается незначительных вопросов, на которые читатели и не обратят внимание. Хайдеггер резкий для других, а что касается себя - допускает большое снисхождение. При встрече с коллегой, сделавшим ему замечания на книгу «Бытие и время», он откровенно сказал, что ему легче было бы написать новую книгу, чем переделывать старую. Для него вопрос о бытии - кардинальный. Поэтому вносить косметические исправления, улучшать или переиздавать, вариант для него неприемлемый. Его новая задача такова: «снова и снова писать книгу своей жизни на ту же стержневую тему бытия, но с иной центральной проблемной задачей !»

Романтическим авторам, которые заворожены некоторыми формулами «Бытие и время», считающие Хайдеггера бесспорным глашатаем «онтологии», следует задуматься над следующим его высказыванием из 94 тома: «Онтология не может справиться с вопросом о бытии (Seinsfrage) - и не потому, что любой такой вопрос наносит ущерб бытию (Sein) и разрушает его - но потому, что λόγοζ не позволяет получить первоначального отношения (Bezug) к öν ἠ öν, ибо сам вопрос о бытии - только передний план в овладении сущностью. Вопрос о бытии является онтологическим только тогда, когда имеет место путаница (Verfängnis)» . В одной статье передать все недостатки Хайдеггеровской книги «Бытие и время», помеченные философом в «Черных тетрадях» и прокомментированные Мотрошиловой, представляется делом невозможным, поэтому рекомендуем каждому самому прочитать сей объемный труд и сделать для себя выводы. Или дождаться, когда специалисты - философы обнародуют свои размышления.

Очень интересно отметить, что слова самокритики Хайдеггера о своей знаменитой книге побуждают читателей терять интерес к его творчеству.

«Русское Начало» в понимании Мартина Хайдеггера

Многие страницы своих дневников Хайдеггер посвящает «русскому началу», неотъемлемому, как считает он, с «немецким началом». Приведем одно из его высказываний о русских людях, опубликованное в 96 томе собрания сочинений, относящегося к 1941 году: «Русские, - пишет Хайдеггер, - уже столетие назад много знали, и знали точно, о немецком начале, о метафизике и поэзии немцев. А немцы не имели никакого понятия о России. Перед каждым практически-политическим вопросом, [вместе] с которым мы должны соотнести себя с Россией, стоит единственный вопрос: кем же, собственно, являются русские. Как коммунизм (взятый в виде безусловного марксизма), так и современная техника суть полностью европейские явления. Оба - только инструменты русского начала, а не оно само» . Такое понимания русского человека, обладающего крепким умом, прекрасно знающих метафизику и поэзию немцев, а, возможно, и историю, философию и культуру Германии, остается верным и актуальным до наших дней. Наверное, в России лучше знают философию, духовную культуру немецкого народа, его историю, политику и экономику в отличие от самих немцев, нередко плавающих в этих вопросах, не говоря уже о русском начале и русской культуре. Для большинства из них русское духовное начало, ее огромная духовная культура, все еще остаются поза их внимания.

Хайдеггер положительно относился к русскому началу и отличал его от еврейского начала, которое для него было «испорченным и негативным». Если еврейскую нацию, особенно на стадии развёртывания того, что он называет «интернациональным», «мировым еврейством», описывает отчужденно, даже обвинительно, впитавшим в себя все беды, искажения и утраты Нового времени, то «русское начало» охарактеризовано более сочувственно. Оно имеет не меркантильно-расчетливый интерес, а скорее духовный характер. Для него русский народ любознательный, стремящийся к большим знаниям. Н. Мотрошилова по этому поводу замечает, что уже после начала войны среди заметок «Черных тетрадей» редко встретишь пренебрежение, тем более ненависть Хайдеггера к «русскому началу». «Более того, «рассуждения о «русском [начале]» подчас используются Хайдеггером для того, чтобы высветить случаи сохранения или поисков в принципе утрачиваемых эпохой Нового времени «смыслов», содержаний» - почему эту эпоху и справедливо назвать, как полагает философ, эпохой «безусловной утраты смысла» . Именно внутри этого контекста Хайдеггер снова заводит речь о русских, о «русском начале».

Если учебники по философии характеризуют философию Хайдеггера как «атеистический экзистенциализм», и причисляют его к недоброжелателям России, то «Черные тетради» несколько смягчают наши оценки о нем. В большинстве исследований показана сложность отношения Хайдеггера к религии, теологии, к самому вопросу о Боге и Иисусу Христу, что, считаем, соответствует правде. В его дневниках встречаются мысли об атеизме, который является главной болезнью Нового времени, идейным противником гуманизма и относящимся к бедам нашего народа. Но о Боге и религии, особенно христианстве, он упорно молчит.

Н. Мотрошилова в дневниках нашла такую запись: «Достоевский сказал, в заключении к 1 главе «Бесов»: «А у кого нет народа, у того нет и бога». Но у кого , - спрашивает Хайдеггер, - есть народ и как он есть - и [именно как] свой народ? Только у того, у кого есть Бог? Но у кого есть Бог и как он есть?» .Как видим, трудностей немало. Из дальнейшего рассуждения выясняется, что на тернистом пути обретения Бога и, стало быть, народа, опять-таки требуется, по Хайдеггеру, обрести «Seyn , бытие в его истине.«Только отнесенность к Seyn в состоянии обеспечить [саму] возможность сохранить нужду в отклике Бога» .

Мы понимаем, что нельзя однозначно перечеркивать религиозность Хайдеггера. Возможно, в его душе остались какие-то светлые нотки о религии своих отцов, но они настолько малы, настолько ничтожны, что поверить его искренности очень трудно. Хотя мы знаем, что он никогда и не был искренним, ни перед женой, детьми, ни перед своими друзьями и самим собой.

Есть еще одно высказывание о русских, оно непосредственно связано с предыдущим. Хайдеггер пишет: «Необозримая простота русского начала включает в себя нечто непретенциозное и необузданное - и обе черты в их взаимопринадлежности. Большевизм, полностью нерусский. Он есть одна из опасных форм, способствующих вырождению сущности русского [начала]. Являясь одной из форм негативного движения; он способствует возможности деспотии des Riesigen, но содержит и другую возможность - выродится в безосновность своей собственной пустоты и лишит фундамента поддержки народа» .

Вчитываясь в «Черные тетради», можно найти и другие высказывания философа о русском начале, в которых он сообщает почему продолжает начатый разговор о Боге. «В сущности русского начала заключены сокровища ожидания скрытого Бога, которые превосходят [значение] всех сырьевых запасов. Но кто поднимет их на поверхность? т.е. освободит (так), чтобы высвечивалась их сущность…? Что должно произойти, чтобы таковое стало исторической возможностью?» .Как видим из этого высказывания,Хайдеггер не верит в религиозность русского народа, он приписывает ему«ожидание скрытого Бога», что не соответствовало действительности. Для Хайдеггера русская душа была темным лесом.

Ответ у Хайдеггера привычный. Это снова обращение к «Das Seyn»: «Само бытие (Seyn ) должно в первый раз одарить собою в своей сущности и к тому же это должно исторически преодолеть верховенство сущего над бытием, преодолеть метафизику в её сущности» . Опять ни одного слова о религии, о Боге, о духовных ценностях и человеческой душе.

Как член национал-социалистической партии Германии, Хайдеггер не мог обойти вниманием и вопрос о русском большевизме, не дававший немцам спокойно жить. В своих дневниках он посвящает этому вопросу достаточно высказываний. Они сводятся к тому, что немецкий философ в большевизме находит две политические формации: «большевизм - не национал-социализм, а последний - не фашизм», но оба - могущественные формы завершения Нового времени. Они основаны на расчетливом злоупотреблении народным началом.

Есть и другие высказывания о большевиках и большевизме, которые явно подчеркивают его негативное отношение к такому политическому понятию. Зато о фашизме Хайдеггер говорит с оглядкой и предельно осторожно, зная, что любая его резкая мысль погубит его жизнь и философию. Философу легче было писать о русском коммунизме, его перегибах и злоупотреблениях, чем о своей стране и своем национал-фашизме. Фразы - «деспотический коммунизм», «авторитарный социализм», «разграбление страны», «большевизм - не русское слово», «авторитарный госкапитализм» и другие, - скорей, относятся к фашизму, нежели к русскому началу. Сознавая это, Хайдеггер переигрывал самого себя, сваливая все беды не на фашизм, с его концлагерями и газовыми камерами, а на развивающийся социализм, с его индустриализацией и электрификацией страны.

Все же сознавая, сколько бед принес народам фашизм, Хайдеггер пишет: «Предварительное условие состоит в том, чтобы мы забыли Многое - возможно, всё, что теперь господствует над жизнью. Возможно, в побуждении к такому забвению, поможет необычное разрушение нововременной Европы » .

На собственном опыте наши люди знают, что мысли - «забыть Многое», «очищение» через «разрушение Европы» принадлежат к самому страшному и чудовищному, что было отражено в писаниях немецкого философа к началу 40-х годов. Его взгляды и оценки вызывали у советских и европейских народов осуждение, неприятие и страх. Как можно было забыть массовые расстрелы советских военнопленных, страшные газовые печи концлагерей, удушение и уничтожение славянских народов, поголовную ликвидацию евреев! Конечно, не понимая эзоповского языка философа и его притворство, мировая общественность реагировала бурно: она была возмущена до предела и требовала убрать профессора Хайдеггера из истории философии. Вот потому дискуссия о «Черных тетрадях» в Интернете и печати, носила и носит столь напряженный характер.

Однако скажем главное: Хайдеггер в своих дневниках о русском начале передал свои лучшие слова о России, какие когда-либо от него слышали и написал, что эта огромная страна находится «под паром», ее творческий потенциал еще не полностью раскрыт, но придет время и она проявит себя могуществом и духовной силой своего народа.

Заключение

После ознакомления с «Черными тетрадями» Хайдеггера, в которых много говорится об антисемитизме, политике и философии, отношение к трудам философа и его личности существенно изменилось. Однако, переписывать историю европейской философии, как предлагают некоторые горячие головы, было бы не разумно. Хайдеггера из истории философии не вычеркнуть, это не позволят европейские ученые, да и русские станут в штыки. Н. Мотрошилова предлагает свой вариант решения этого вопроса. Вместо высоких оценок ему и его деятельности, внести определенные коррективы в смысл и значение его философии. Необходимость уточнений касается и всей истории философии. Мотрошилова считает, что философы, уже облаченные временем в тогу «классиков», были живыми людьми, которые - это случилось и с Хайдеггером - в чем-то «забегали вперед» своей эпохи, а в чем-то разделяли её предрассудки, влиявшие на их философские взгляды. «Классическая» философия может и должна быть лишена противоречий и изъянов. «Великие философы» - это единичные «великие образцы», причем во всех ипостасях бытия. Но есть ещё огромный пласт философских усилий ученых, которые не принадлежат к абсолютной «классике», а лишь подготавливают для неё почву.

В отношении Хайдеггера, - нужно сказать, что для анализа одних проблем у него были знания, подготовка и большой талант. При обсуждении других - проявлялись слабость, не объективность и поспешность, как в мыслях, так и в поступках. Нельзя канонизировать философию Хайдеггера и его самого, и в тоже время, смотреть на него - глазами «неандертальцев». Его философия, хоть и научно-прогрессивная, но она оторвана от человека, которого он признает, но никогда по-настоящему не видит и очень часто забывает о его роли и месте в бытии. Хайдеггер, преимущественно заклятый метафизик, и его язык для нашего времени несколько устаревший, и не направлен в будущее. Он многословен, многозначен и немного скучноват. А еще философ слишком копается в языкознании, лингвистике и делает это так неумело, примитивно, что читатель не выдерживает и теряет его основную мысль, а вместе с ней и интерес к его трудам.

Можно согласиться, что философия Хайдеггера учит мыслить, преодолевать завалы в мышлении, понимать науку философию, чтобы всегда быть передовым в своем мировоззрении. Для русского человека, взгляды Хайдеггера весьма проблематичны в понимании: слишком много тумана, слишком много холода. При чтении его книг, душа и сердце молчат. Чтобы передать, о чем пишет Хайдеггер, в чем суть его философии, её вечных проблем, необходимо затратить много усилий и до конца так и не дойти. Разобраться в ней - вопрос архи сложный, хотя признаем, что у него есть достаточно статей, вызывающих большой интерес.

Мы не должны забывать, что многие читатели относятся к данной философии негативно, они считают Хайдеггера не чистой и не светлой личностью, а человеком с национал-социалистическим душком. Его поддержка нацистской партии и членство в ней с мая 1933 по май 1945 год, было не просто большой ошибкой, как пишут защитники личности философа, а преступлением.

Было не совсем понятно, как после такой активной и преданной фашистскому режиму партийной деятельности, Хайдеггер вышел сухим из воды. Но мы-то знаем, кто приложил руку к его освобождению от неволи. Только благодаря Ханне Арендт и Карлу Ясперсу, Хайдеггеру удалось избежать тюрьмы. Его восстановили во всех правах, он стал профессором университета, почетным пенсионером, хотя до конца своих дней хранил фашистский партийный билет.

Нам могут возразить, что в мировоззрении Хайдеггера в последние годы произошли большие перемены, а мы этого не замечаем. Действительно, в 1947 году Хайдеггер опубликовал «Письмо о гуманизме», в котором проводит линию своего отрыва от нацистских ценностей и якобы становится сторонником нового учения - экзистенциализма и новоевропейского гуманизма. Но мы-то знаем, что старые следы и замашки остались с ним навечно. К тому же, к «качеству» его философии имеется много вопросов.

Выводить новую русскую философию из «Бытие и время», как настойчиво предлагает нам Александр Дугин - нонсенс. Это равнозначно тому, как попытаться вытянуть застрявший в болоте автомобиль с помощью художественного свиста. Русская философия имеет свой специфический, человеческий путь развития, она впитала в себя лучшие образцы античной и западноевропейской философии, трансформировала её в своё сознание и несет в себе гуманистическое начало. Она - духовная культура русского народа, и не надо ее смешивать ни с какими «вычурными» науками. Она самобытна, человечна, доступна каждому, пожелавшему вникнуть в неё, она поднимает душу и разум человека на такие высоты, на которых стояли русские гении, последователи Сократа, Платона, Аристотеля и великих европейских философов. Ознакомившись с семиотикой, лингвистикой, структурализмом, герменевтикой, философией жизни и другими научными направлениями, автор пришел к заключению, что более привлекательной, близкой и родной, чем русская философия, во всем мире нет.

Примечания

1. Стайнер Алекс. Дело Мартина Хайдеггера - философа и фашиста. Интернет-ресурс.

3. Лёвит Карл. //В книге: М. Хайдеггер глазами современников. С.29.

4. Дугин Александр. Мартин Хайдеггер: Философия другого Начала. М., 2010.

7. Хайдеггер Мартин. Письмо о гуманизме. // М. Хайдеггер. Время и бытие. Статьи и выступления. СПб, Наука, 2007. Слово о сущем. С. 266.

8. Там же. С. 270.

9. Мартин Хайдеггер. Философия другого Начала. // В книге: А.Г. Дугин. Мартин Хайдеггер. Последний Бог. Академический проект. М. 2014. С. 28.

10. Там же. С. 29.

12. Мотрошилова Н.В. Мартин Хайдеггер и Ханна Аренд. Бытие - Время - Любовь. М. Гаудемаус., 2013. С. 512.

14. Там же.

15-17. Черные тетради. Цитировано с электронного ресурса:

http://iph.ras.ru/94_96.htm - _ftn3.

18. Арендт Х., Хайдеггер М. Письма 1925-1975 и другие свидетельства / Пер.

с нем. А.Б. Григорьева. - М.: Изд-во Института Гайдара, 2015. С.456 .

19. Рерих Е.И. Три ключа.

Биографические сведения. Мартин Хайдеггер (1889-1976) - крупнейший немецкий философ сере­дины XX в. Он внес серьезный вклад в развитие экзис­тенциализма и философской антропологии (хотя сам и не соглашался с тем, что имеет какое-то отношение к этим направлениям). Хайдег­гер - один из основоположников философской герменевтики.

Родом из крестьянской (католической) семьи, Хайдеггер в 1909- 1911гг. изучал теологию в иезуитском колледже во Фрайбурге, за­тем философию во Фрайбургском университете у неокантианца Рик­керта 1 . В 1913 г. защитил докторскую диссертацию и с 1915г. там же начал преподавать философию. В 1916 г. во Фрайбургский уни­верситет был приглашен работать Гуссерль, Хайдеггер стал его асси­стентом на философском семинаре. В 1923-1928 гг. работал в Мар­бурге, но в 1928 г. вернулся во Фрайбург- к своему учителю Гус­серлю, который собирался сделать Хайдеггера своим преемником на кафедре. В 1933 г. (когда к власти в Германии пришел фашизм) Хай-

1 Интересно отметить, что Риккерт в это время очень интересовался идеями филосо­фии жизни, что сказалось и на интересах Хайдеггера.

деггер вступил в фашистскую партию и в течение года был ректором университета. Судя по высказываниям Хайдеггера на этом посту, он искренне сочувствовал многим идеям фашизма. Поэтому не удиви­тельно, что после поражения гитлеровской Германии ему было запре­щено преподавать вплоть до 1951 г. Позднее он объяснял, что в 1933 г. он искренне надеялся на духовное обновление немецкого народа при фашистском режиме 1 . В 1951 г. он официально ушел на пенсию и по­селился высоко в горах, где продолжал вести исследовательскую ра­боту.

В 1975 г. началось издание собрания сочинений Хайдеггера, и это принципиально изменило отношение к нему. Теперь он по праву счи­тается одним из крупнейших философов XXв.

Основные труды. «Бытие и время» (1927), «Что такое метафизи­ка?» (1929), «Кант и проблема метафизики» (1929), «Учение Платона об истине» (1942), «Письмо о гуманизме» (1943), «Неторные тропы» (1950), «Введение в метафизику» (1953), «Что такое философия?» (1956), «Путь к языку» (1959), «Ницше» (1961), «Техника и поворот» (1962), «Путевые вехи» (1967).

Философские воззрения. Основные периоды. В творчестве Хай­деггера различают два периода: ранний (до 1930 г.) и поздний, переход к которому был связан (по словам самого Хайдеггера) с «поворотом в сознании». Ранний период можно охарактеризовать как переход от фе­номенологии к экзистенциализму, поздний - как «герменевтический».

Центральной темой всей философии Хайдеггера была «онтология, адекватно определяющая смысл бытия». Но в эти два периода стави­лась и решалась она по-разному. В первый период Хайдеггер занимал­ся исследованием субъекта познания - того, кто пытается решить проблему смысла бытия. Во второй период центральным становится вопрос о самораскрытии бытия.

Ранний период. Чтобы понять смысл бытия, мы прежде всего долж­ны понять, что представляет собой то сущее, что вопрошает о нем. Этим сущим является человек, следовательно, перед нами встает зада­ча понять человека.

В этот период Хайдеггер испытывал сильное влияние феноме­нологических идей. Поэтому он трактовал человеческое сознание в духе феноменологии как некую совокупность феноменов (поток пере-

1 Размышляя об искренности Хайдеггера в этом вопросе, не стоит забывать, что вплоть до конца Второй мировой войны большинство гражданского населения в Герма­нии почти ничего не знали о том, что творилось в концлагерях, застенках гестапо да и на оккупированных территориях.

живаний). Но под влиянием Дильтея он пришел к выводу, что нельзя ограничиться изучением только феноменологически очищенного со­знания (чем занимался Гуссерль): человека необходимо рассматри­вать как цельное существо, взятое в полноте его жизни или существо­вания (экзистенции).

Хайдеггер рассуждает следующим образом. Прежде всего, человек существует, обладает бытием, и его бытие есть фактическая жизнь, т.е. поток фактов сознания, «первичное переживание жизни». Однако это не какое-то абстрактное или абсолютное бытие - фактическая жизнь всегда есть «здесь-бытие» или «бытие-в-мире», т.е. суще­ствование, привязанное ко времени и различным условиям жизни. Все объекты, с которыми человек имеет дело (т.е. факты сознания), всегда выступают как «предданные ему», как «присутствующие» в его бытии 1 . И уже поэтому человек не есть просто объект среди прочих объектов.

В любой момент своей жизни человек всегда находится в опреде­ленной жизненной ситуации, он «заброшен» в нее и взаимодействует с ней. Фактическая жизнь протекает во времени, она конкретна, случай­на, уникальна и неповторима. Именно она является универсальной ре­альностью и представляет собой подлинное бытие человека. Это «здесь-бытие» включает в себя и осознание факта своего существова­ния, и то или иное понимание сути и смысла этого существования.

Но это понимание не обязательно является правильным, в него мо­гут вкрадываться и ошибки. Поэтому-то и необходим его феноменоло­гический или герменевтический анализ, при котором мы должны осво­бодиться от традиционных навыков мышления.

Хайдеггер резко выступил против рассмотрения субъекта как чего-то самостоятельного, изолированного от мира, и всего лишь вступаю­щего в процессе своего опыта в определенное отношение к объектам (вещам) этого мира и другим субъектам. Все встречи с «другими», по Хайдеггеру, всегда находятся в контексте «совместного бытия», изна­чально содержащего возможность таких встреч. Важнейшая особен­ность «здесь-бытия» - это сама его возможность быть, существовать, реализовываться в настоящем. Но с другой стороны, это всегда воз­можность становления чего-то другого, чего не было ранее. В частно­сти, человек может изменять пред данные ему объекты, воздействовать на других субъектов, менять мир и самого себя; важнейшая черта чело­веческого существования состоит в постоянном построении проектов по изменению своей жизни.

1 Эта мысль напоминает как идею «принципиальной координации» Авенариуса, так и «интенции» Гуссерля.

Однако эта «возможность бытия» выступает для человека не про­сто как «открытая», но и пугающая в своей открытости и неопределен­ности; осознание ее ведет нас к пониманию «временности» нашего «здесь-бытия», т.е. мимолетности каждого мгновения жизни и суще­ствования предела всем этим мгновениям - Смерти. Ведь Смерть пе­рекрывает любые другие возможности бытия для субъекта. Страх и отчаяние, которые возникают в человеке при осознании этого, являют­ся результатом неверной, несобственной ориентации. Перед каждым человеком стоит выбор: «быть или не быть», найти себя или потерять­ся. Свобода в первую очередь и заключается в таком выборе. «Выбор себя» осуществляется перед лицом собственной смерти и подразуме­вает принятие ответственности за себя, за свою жизнь.

Для этого прежде всего необходимо понять, что смерть может на­ступить в любое мгновение. В таком состоянии человек переживает ужас и тоску, его существование представляется ему бессмысленным и бесцельным. Но именно здесь перед нами и открывается выбор. Мы можем трусливо бежать от этой проблемы, отрицать ее реальность, ста­раться забыть о ней. В таком случае мы выбираем не подлинное суще­ствование, наше «я» становится банальным, затерявшимся в мире без­личного «человека толпы». Подлинное же существование (выбор сво­ей собственной экзистенции, своего истинного «я») состоит в жизни лицом к Смерти («бытие-к-смерти»), лицом к Ничто. Именно это и позволяет человеку переносить временность бытия, и именно в этом раскрывается для человека смысл бытия.

Соответственно, и наша забота о ближних может быть подлинной и неподлинной (табл. 114).

Таблица 114. Забота о ближнем

ХАЙДЕГГЕР, МАРТИН (Heidegger, Martin) (1889–1976), немецкий философ-экзистенциалист, оказал значительное влияние на европейскую философию 20 в. Будучи студентом и ассистентом Э.Гуссерля , внес серьезный вклад в развитие феноменологии. Однако взгляды Хайдеггера весьма отличаются от взглядов Гуссерля. Последний акцентировал внимание на рефлексивных и по большей части рациональных формах опыта сознания, в то время как Хайдеггер придавал особое значение лежащей в их основе экзистенциальной ситуации. Согласно Хайдеггеру, подлинное понимание должно начинаться с наиболее фундаментальных уровней исторического, практического и эмоционального существования человека – тех уровней, которые поначалу могут и не осознаваться и которые, возможно, влияют на деятельность самого разума.

Хайдеггер родился 26 сентября 1889 в Мескирхе (ныне земля Баден-Вюртемберг, Германия). Окончил иезуитское училище, гимназию (1909), поступил в университет во Фрайбурге-им-Брайсгау, где защитил докторскую диссертацию (1913). В 1920 Хайдеггер стал ассистентом Гуссерля. В 1923 получил звание профессора Марбургского университета, а через пять лет Гуссерль назвал его своим преемником на кафедре философии во Фрайбурге. В 1933 был избран деканом факультета. Оказавшись на вершине преподавательской карьеры, Хайдеггер вскоре вынужден был уйти в отставку. После войны жил вначале уединенно, но позже возобновил преподавательскую деятельность и вел ее до 1957. Умер Хайдеггер в Мескирхе 26 мая 1976.

Хайдеггера как мыслителя занимали прежде всего формы повседневного существования, или, по его словам, способы «бытия в мире». Он разделял глубокий скептицизм Гуссерля в отношении некоторых тенденций развития современной научной мысли, особенно связанных со все возрастающей зависимостью от чисто формальных, количественных аспектов математического знания и их приложением к таким далеким от них областям исследований, как социальные науки. Хайдеггер полагал, что современное научное мышление не видит различия между способом бытия человеческого субъекта и способом бытия, характерным для физических объектов. Научное мышление игнорирует само понятие бытия, сам смысл того, что значит существовать.

В Бытии и времени (Sein und Zeit , 1927) Хайдеггер предлагал исследовать смысл бытия и описать формы, в которых бытие себя являет, – эту задачу он называл «фундаментальной онтологией». Отправным моментом, с его точки зрения, должно быть описание наиболее близкого нам феномена бытия – человеческого существования. Однако, в отличие от Гуссерля, для которого подобное описание возможно только на рефлексивном уровне чистого сознания, Хайдеггер настаивал, что человеческое существование должно анализироваться через его конкретные отношения с социально-историческим миром, в котором человек говорит, мыслит и действует. Человеческий субъект уже «здесь», он присутствует (Dasein, здесь-бытие), «заброшен» в пред-существующий мир. Хайдеггер анализировал несколько первичных способов («экзистенциалов») человеческого «бытия в мире», таких как инструментальное обращение с вещами, понимание и истолкование мира, использование человеком языка, понимание того, что существует «другой» и забота о других, а также настроения и наклонности. В каждом из этих способов бытия человеческое существование отличается от существования объектов.

Таким образом, человеческое существование объясняется исходя из контекста реальных и практических отношений человека с миром. К несчастью, человек оказывается все более поглощенным повседневными заботами и забывает о своем бытии. Он теряет чувство своей «подлинности» и впадает в усредненное существование, в «неполноценные» способы бытия в мире. Это – бестревожный путь конформизма. Человек превращается в одного из «них» (das Man), вливается в анонимную толпу, принимает ее ценности и усваивает ее способы поведения и мышления. Однако, опираясь на свой глубинный, личностный опыт, человек может вновь обрести подлинность существования. Например, тревога (Angst) разрушает привычные схемы жизни и отношений, что приводит к уединению. Тогда безличные «люди» больше не могут доминировать, поскольку «они» уже не дают человеку чувства комфортности и безмятежного существования. Для Хайдеггера и экзистенциалистов опыт тревоги не только освобождает человека от мертвящего конформизма, но и открывает ему его собственное бытие как бытие ответственной за свое существование личности, способной к решительным действиям. Хайдеггер подчеркивает конечный характер человеческого существования; поскольку всякий опыт носит временной характер, человек может размышлять о его границах, определяющих бытие в предчувствии смерти (Sein zum Tode, бытие-к-смерти).

Хайдеггер всегда полагал, что проблематика мира и «другого» является важнейшей для рассмотрения человеческого существования, однако его более поздние работы посвящены не столько проблеме индивидуальной субъективности, сколько проблемам традиционной метафизики. В работе Что такое метафизика ? (Was ist Metaphysik ?, 1930) и во Введении в метафизику (Einführung in die Metaphysik , 1953) он прослеживает исторические и философские корни понятия бытия и их влияние на современную «технологическую» интерпретацию природы. В своих проницательных работах о языке и литературе, таких как Гёльдерлин и сущность поэзии (Hölderlin und das Wesen der Dichtung , 1937), Толкования поэзии Гёльдерлина (Erlauterungen zu Hölderlins Dichtung , 1937), Отрешенность (Gelassenheit , 1959) и Путь к языку (Unterwegs zur Sprache , 1959), он показывает, как устремления, исторические традиции и толкования, принадлежащие определенному времени, находят выражение через созерцание мыслителя или поэта. Сам процесс мышления является благодарным принятием того, что есть. Событие (Ereignis) бытия не только случается, оно находит возможность быть «сказанным» или «начертанным».

Ряд других работ Хайдеггера посвящен проблемам классической и современной философии: Учение Платона об истине (Platons Lehre von der Wahrheit , 1947), Кант и проблема метафизики (Kant und das Problem der Metaphysik , 1929), Лесные тропы (Holzwege , 1950), Ницше (Nietzsche , 1961) и Вопрос о вещи (Die Frage nach dem Ding , 1962).

Мартин Хайдеггер (1880-1976) - немецкий философ-экзис­тенциалист. Экзистенциализм (от позднелат. exsistentia - суще­ствование) - «философия существования», одно из самых модных философских течений в середине XX в., явившее собой «самое не­посредственное выражение современности, ее затерянности, ее безысходности... Экзистенциальная философия выражает общее чувство времени: чувство упадка, бессмысленности и безысходнос­ти всего происходящего... Экзистенциальная философия - это философия радикальной конечности». Согласно экзистенциализму, задача философии - заниматься не столько науками в их классическом рационалистическом вы­ражении, сколько вопросами сугубо индивидуально-человеческо­го бытия. Человек помимо своей воли заброшен в этот мир, в свою судьбу и живет в чужом для себя мире. Его бытие окружено со всех сторон какими-то таинственными знаками, символами. Для чего живет человек? В чем смысл его жизни? Каково место чело­века в мире? Каков выбор им своего жизненного пути? Это дейст­вительно очень важные вопросы, которые не могут не волновать людей. Экзистенциалисты исходят из единичного человеческого существования, которое характеризуется комплексом отрицатель­ных эмоций - озабоченность, страх, сознание приближающегося конца своего бытия. При рассмотрении всех этих и других проблем представители экзистенциализма высказали немало глубоких и тонких наблюдений и соображений. Наиболее крупные представители экзистенциализма - М. Хайдеггер, К. Ясперс в Германии; Г.О. Марсель, Ж.П. Сартр, А. Камю во Франции; Аббаньяно в Италии; Баррет в США. Свой метод эта философия в значительной мере заимствовала у феноменологии Э. Гуссерля.

В своем труде «Бытие и время» М. Хайдеггер поставил во главу угла вопрос о смысле бытия, который, по его мнению, оказался «забытым» традиционной философией. Хайдеггер стремился рас­крыть этот смысл путем анализа проблемы бытия человека в мире. Собственно лишь человеку свойственно осмысление бытия, имен­но ему «открыто бытие», именно такое бытие- экзистенция и есть тот фундамент, на котором должна строиться онтология: нель­зя, пытаясь осмыслить мир, забывать о самом осмысливающем - человеке. Хайдеггер перенес акцент на бытие: для вопрошающего человека бытие раскрывается и высвечивается через все, что люди познают и делают. Человек не может смотреть на мир иначе, чем сквозь призму своего бытия, разума, чувств, воли, вместе с тем вопрошая о бытии как таковом. Для человека мыслящего харак­терно стремление повсюду быть дома в совокупном целом, во всем мироздании. Это целое и есть наш мир - он наш дом. Поскольку конечную основу человеческого бытия составляет его временность, преходящность, конечность, постольку прежде всего время долж­но быть рассмотрено как наисущественнейшая характеристика бытия. Обычно же бытие человеком анализировалось специально и обстоятельно в контексте времени и лишь в рамках настоящего времени как «вечного присутствия». По Хайдеггеру, личность остро переживает временность бытия, но ориентация на будущее дает личности подлинное существование, а «вечное ограничение настоящим» приводит к тому, что мир вещей в их повседневности заслоняет от личности ее конечность. Такие идеи, как «забота», «страх», «вина» и т.п., выражают духовный опыт личности, чув­ствующей свою уникальность, а вместе с тем однократность, смерт­ность. Он сосредоточивается на индивидуальном начале в бытии человека - на личностном выборе, ответственности, поисках соб­ственного Я, ставя при этом экзистенцию в связь с миром в целом. В дальнейшем по мере своего философского развития Хай­деггер перешел к анализу идей, выражающих не столько личностно-нравственную, сколько безлично-космическую суть бытия: «бытие и ничто», «скрытое и открытое бытие», «земное и небес­ное», «человеческое и божественное». Вместе с тем ему свойствен­но стремление осмыслить природу самого человека, исходя из «истины бытия», т.е. исходя уже из более широкого, даже предельно широкого осмысления самой категории бытия. Исследуя истоки метафизического способа мышления и мире воззрения в целом, Хайдеггер стремится показать, как метафизика, являясь основой всей европейской духовной жизни, постепенно мировоззренчески подготавливает новую науку и технику, которые ставят своей целью подчинение всего сущего человеку и порождаютстиль жизни современного общества, в частности, его урбанизации и «омассовление» культуры. Истоки метафизики, по Хайдеггеру восходят к Платону и даже к Пармениду, положившим начало рационалистического осмысления сущего и истолкованию мышления как созерцания вечных реалий, т.е. чего-то самотождественно­го и пребывающего. В противоположность этой традиции Хайдег­гер для характеристики истинного мышления употребляет терния «вслушивание»: бытие нельзя просто созерцать - ему можно и нужно только внимать. Преодоление метафизического мышления требует, по Хайдеггеру, возвращения к изначальным, но нереали­зованным возможностям европейской культуры, к той «досократовской» Греции, которая еще жила «в истине бытия». Такое воззрение возможно потому, что (хоть и «забытое») бытие все же еще живет в самом интимном лоне культуры - в языке: «Язык -это дом бытия». Однако при современном отношении к языку как к орудию он технизируется, становится лишь средством передачи информации и поэтому умирает как подлинная «речь», как «рече­ние», «сказание», поэтому теряется та последняя нить, которая связывает человека и его культуру с бытием, а сам язык становится мертвым. Вот почему задача «вслушивания» характеризуется Хайдеггером как всемирно-историческая. Выходит так, что не люди говорят языком, а язык «говорит» людям и «людьми». Язык, откры­вающий «истину» бытия, продолжает жить прежде всего в произ­ведениях поэтов (не случайно Хайдеггер обратился к исследование творчества Ф. Гельдерлина, Р. Рильке и др.). Он был близок духу немецкого романтизма, выражая романтическое отношение к ис­кусству как хранилищу бытия, дающему человеку «защищен­ность» и «надежность». В последние годы жизни в поисках бытия Хайдеггер все чаще обращал свой взор на Восток, в частности к дзэн-буддизму, с которым его роднили тоска по «невыразимому» и «неизреченному», склонность к мистическому созерцанию и мета­форическому выражению. Так, если в своих ранних работах Хайдеггер стремился выстроить философскую систему, то впоследствии он провозгласил невозможность рационального постижения бытия. В более поздних работах Хайдеггер, пытаясь преодолеть субъективизм и психологизм своей позиции, выдвинул на первый план бытие как таковое. И в самом деле, вне учета объективного бытия выяснения его свойств и отношений, словом, без постижения сути вещей человек просто не мог бы выжить. Ведь бытие в мире раскрывается через неотъемлемое от человека не только осмысление мира, но и делание», которое предполагает «заботу».

Мартин Хайдеггер (1880--1976) -- немецкий философ-экзистенциалист. Экзистенциализм (от позднелат. exsistentia -- существование) -- “философия существования”, одно из самых модных философских течений в середине XX в., явившее собой “самое непосредственное выражение современности, ее затерянности, ее безысходности... Экзистенциальная философия выражает общее чувство времени: чувство упадка, бессмысленности и безысходности всего происходящего... Экзистенциальная философия -- это философия радикальной конечности”.

Согласно экзистенциализму, задача философии -- заниматься не столько науками в их классическом рационалистическом выражении, сколько вопросами сугубо индивидуально-человеческого бытия. Человек помимо своей воли заброшен в этот мир, в свою судьбу и живет в чужом для себя мире. Его бытие окружено со всех сторон какими-то таинственными знаками, символами. Для чего живет человек? В чем смысл его жизни? Каково место человека в мире? Каков выбор им своего жизненного пути? Это действительно очень важные вопросы, которые не могут не волновать людей. Экзистенциалисты исходят из единичного человеческого существования, которое характеризуется комплексом отрицательных эмоций -- озабоченность, страх, сознание приближающегося конца своего бытия. При рассмотрении всех этих и других проблем представители экзистенциализма высказали немало глубоких и тонких наблюдений и соображений.

Наиболее крупные представители экзистенциализма -- М. Хайдеггер, К. Ясперс в Германии; Г.О. Марсель, Ж.П. Сартр, А. Камю во Франции; Аббаньяно в Италии; Баррет в США. Свой метод эта философия в значительной мере заимствовала у феноменологии Э. Гуссерля.

В своем труде “Бытие и время” М. Хайдеггер поставил во главу угла вопрос о смысле бытия, который, по его мнению, оказался “забытым” традиционной философией. Хайдеггер стремился раскрыть этот смысл путем анализа проблемы бытия человека в мире.

Собственно лишь человеку свойственно осмысление бытия, именно ему “открыто бытие”, именно такое бытие -- экзистенция и есть тот фундамент, на котором должна строиться онтология нельзя, пытаясь осмыслить мир, забывать о самом осмысливающем -- человеке. Хайдеггер перенес акцент на бытие: для вопрошающего человека бытие раскрывается и высвечивается через все, что люди познают и делают. Человек не может смотреть на мир иначе, чем сквозь призму своего бытия, разума, чувств, воли, вместе с тем вопрошая о бытии как таковом. Для человека мыслящего характерно стремление повсюду быть дома в совокупном целом, во всем мировоздании. Это целое и есть наш мир -- он наш дом. Поскольку конечную основу человеческого бытия составляет его временность, преходящность, конечность, постольку прежде всего время должно быть рассмотрено как наисущественнейшая характеристика бытия. Обычно же бытие человеком анализировалось специально и обстоятельно в контексте времени и лишь в рамках настоящего времени как “вечного присутствия”. По Хайдеггеру, личность остро переживает временность бытия, но ориентация на будущее дает личности подлинное существование, а “вечное ограничение настоящим” приводит к тому, что мир вещей в их повседневности заслоняет от личности ее конечность. Такие идеи, как “забота”, “страх”, “вина” и т.п., выражают духовный опыт личности, чувствующей, свою уникальность, а вместе с тем однократность, смертность. Он сосредоточивается на индивидуальном начале в бытии человека -- на личностном выборе, ответственности, поисках собственного Я, ставя при этом экзистенцию в связь с миром в целом.

В дальнейшем по мере своего философского развития Хайдеггер перешел к анализу идей, выражающих не столько личностно-нравственную, сколько безлично-космическую суть бытия: “бытие и ничто”, “скрытое и открытое бытие”, “земное и небесное”, “человеческое и божественное”. Вместе с тем ему свойственно стремление осмыслить природу самого человека, исходя из “истины бытия”, т.е. исходя уже из более широкого, даже предельно широкого осмысления самой категории бытия.

Исследуя истоки метафизического способа мышления и мировоззрения в целом, Хайдеггер стремится показать, как метафизика, являясь основой всей европейской духовной жизни, постепенно мировоззренчески подготавливает новую науку и технику, которые ставят своей целью подчинение всего сущего человеку и порождают стиль жизни современного общества, в частности, его урбанизацию и “омассовление” культуры. Истоки метафизики, по Хайдеггеру, восходят к Платону и даже к Пармениду, положившим начало рационалистического осмысления сущего и истолкованию мышления как созерцания вечных реалий, т.е. чего-то самотождественного и пребывающего. В противоположность этой традиции Хайдеггер для характеристики истинного мышления употребляет термин “вслушивание”: бытие нельзя просто созерцать -- ему можно и нужно только внимать. Преодоление метафизического мышления требует, по Хайдеггеру, возвращения к изначальным, но нереализованным возможностям европейской культуры, к той “досократовской” Греции, которая еще жила “в истине бытия”. Такое воззрение возможно потому, что (хоть и “забытое”) бытие все же еще живет в самом интимном лоне культуры -- в языке: “Язык -- это дом бытия”. Однако при современном отношении к языку как к орудию он технизируется, становится лишь средством передачи информации и поэтому умирает как подлинная “речь”, как “речение”, “сказание”, поэтому теряется та последняя нить, которая связывает человека и его культуру с бытием, а сам язык становится мертвым. Вот почему задача “вслушивания” характеризуется Хайдеггером как всемирно-историческая. Выходит так, что не люди говорят языком, а язык “говорит” людям и “людьми”. Язык, открывающий “истину” бытия, продолжает жить прежде всего в произведениях поэтов (не случайно Хайдеггер обратился к исследованию творчества Ф. Гельдерлина, Р. Рильке и др.). Он был близок духу немецкого романтизма, выражая романтическое отношение к искусству как хранилищу бытия, дающему человеку “защищенность” и “надежность”. В последние годы жизни в поисках бытия Хайдеггер все чаще обращал свой взор на Восток, в частности к дзэн-буддизму, с которым его роднили тоска по “невыразимому” и “неизреченному”, склонность к мистическому созерцанию и метафорическому выражению.

← Вернуться